Семён Данилюк - Константинов крест [сборник]

Не дав попутчику ответить, высунулась в окно:

— Мы поедем наконец? — попеняла она отправляющей.

Негритянка подняла шлагбаум и энергично замахала, будто кондуктор на Диком Западе, отправляющий в опасное путешествие почтовый дилижанс.

Джип неспешно кандыбал по пыльной, ухабистой дороге. Похоже, савана давненько не ведала дождей. Сколько мог выхватить глаз, кругом желтела пожухлая трава с кустарником в низинах и чахлыми, оплетенными лианами деревцами.

Возле дороги бродили, поклевывая, длинноногие птицы.

— Какие маленькие цапельки! — умилилась Юля.

— Да будет вам, милочка. Обычные ибисы, — снисходительно подправила ее Анна Игоревна. — В Сиднее мы на них нагляделись. Помнишь, Толя? Мы в тот раз в Австралию через Японию летели. Так вот их там помоечниками зовут. Вроде наших ворон.

— Но ведь не наши, — мягко подправил жену Анатолий Павлович.

Анна Игоревна хотела огрызнуться, но глазенки Юли вновь округлились.

— Глядите, матрасики! — по-девчоночьи вскрикнула она. У дороги прогуливалось семейство зебр.

— О! Где вы, мои буйство глаз и половодье чувств? — иронически продекламировала Анна Игоревна. Но, поскольку все отвлеклись на зебр, она и сама принялась их разглядывать.

Одно впечатление сменяло другое. Туристы жадно крутили головами. То справа, то слева доносились восклицания, и остальные бросались на звук от окна к окну.

Восторг охватил всех. Даже неуемный бизнесмен Леша на время поставил телефоны на вибрацию и обменивался впечатлениями с Анатолием Павловичем. Со всем непонятным обращались к рейнджеру, и тот, захваченный общим воодушевлением, охотно разъяснял.

Разительная перемена произошла с Анной Игоревной. Перестав думать, как выглядит со стороны, она прижала кулачки к груди. Рот в изумлении приоткрылся. Из-под облика манерной, язвительной дамы проступила восторженная девчонка, какой она была до того, как муж стал первым вице-президентом крупнейшего банка. Губы Дубицкого тронула нежная улыбка, — такой он ее по-прежнему любил.

— Погляди, Толечка, на этих красавиц, — выдохнула она.

В лучах солнца золотилось стадо антилоп.

— Это как раз те, в кого ты завтра собираешься стрелять, — напомнил муж.

Анна Игоревна помрачнела. Беспардонный Леша на заднем сидении загоготал.

— Вам, мадам, прежде-то убивать доводилось? — поддел он.

Презрительное молчание было ему ответом.

— В первый раз, — ответил за нее муж. — В Подмосковье на охоту как-то брал с собой. Так даже по зайцу, как дошло, не выстрелила. А тут вдруг кровожадность обуяла, — на антилоп захотелось.

— То русский заяц, а то чужеземная антилопа, — отбрила жена.

— Ой, кто это?! — Юля со страхом ткнула пальчиком в высокий кустарник, над которым раскачивалась неведомая ушастая голова. — Может, змеища?

Загадка разрешилась, как только проехали кустарник. Голова, как оказалось, принадлежала жирафу. Расставив ноги он флегматично срывал побеги с верхнего, недоступного другим животным яруса.

Энтузиазм не угасал. По просьбе туристов, машина то и дело останавливалась. Выскакивали фотографировать диковинных зверей и себя — на их фоне.

Внезапно водитель ударил по тормозам.

Пассажиры, в предвкушении чего-то новенького, полезли было из машины, но рейнджер предостерегающе поднял руку и постучал по лобовому стеклу.

Сначала показалось, что поперек дороги упало бревно. Ну, упало и упало. Считай, тот же «лежачий полицейский». Подкатил да переехал.

— По тормозам-то зачем со всей дури лупить? — озвучил общее недоумение Леша.

Рейнджер скупо улыбнулся в пшеничные усы, призывая к вниманию.

Всё-таки человеческий глаз — механизм вторичный. Видит то, что подсказывает ему мозг. Мозг увидел бревно. А что еще должен был увидеть российский мозг на пропыленной грунтовой дороге? Но с чего тогда поднял руку рейнджер и отчего машина остановилась, не подъезжая вплотную? И откуда вообще свалилось бревно посреди голой саваны? Не зверье же приволокло.

И тогда только, приглядевшись, распознали в бревне здоровенного, метра на три, крокодила.

— Откуда он взялся?! — загалдели туристы. Рейнджер с важностью показал далеко вперед, на низину.

Джип потихоньку объехал по дерновине перегороженный участок. Еще долго пассажиры оглядывались назад. Но почему крокодил прополз от воды по растрескавшейся почве добрые пару километров, куда следовал, так и осталось невыясненным.

Приблизились к воде. Это оказались заболоченные, поросшие осокой озерца, усеянные горбатыми кочками. Что за кочки? Хотели спросить у рейнджера, но тут догадалась Юля.

— Ой! Это ж балдеющие бегемотики! — в девчачьем восторге захлопала она в ладоши.

Принялись стрелять фотоаппаратами прямо из окон. «От бедра», — сформулировал Леша. Стремясь сгладить первое, неблагоприятное впечатление, он изо всех сил острил и оказывал попутчикам мелкие услуги.

Вскоре открылось новое невиданное зрелище — слева от дороги паслись несколько носорогов.

Туристы с фотоаппаратами и камерами посыпали из машины прежде, чем она остановилась.

— Внимание! От джипа не отходить, — предупредил рейнджер.

Но вошедшая в раж Анна Игоревна с камерой наизготовку уже устремилась к стаду. Предупреждение она то ли не расслышала, то ли проигнорировала.

— Аларм! Стоять! — истошно гаркнул зацепившийся за ремень безопасности рейнджер. Анатолий Павлович, распознавший в голосе его нешуточный испуг, побежал за женой. Но Леша опередил. С неожиданной в грузном теле реакцией стартанул с места, в несколько прыжков нагнал беглянку и, ухватив за локоть, отдернул назад.

От подобного панибратства Анну Игоревну перекорежило.

— Что вы себе позволяете? — прошипела она. — У вас есть девочка для путешествий. Вот с ней и извольте подобным образом обращаться.

Леша не сразу понял. А когда понял, вспыхнул:

— Ты-то за кого себя держишь? Австралия через Японию! Сиднеи-хренеи! Легко умничать, когда другие для тебя бабок наскирдовали. За километр видно, что приживалка при мужике, а гонору, будто и впрямь чего-то сама по себе стоишь!

Теперь запунцовела самолюбивая Анна Игоревна. Набрала воздуху достойно ответить. Но подоспел Анатолий Павлович, а следом разгоряченный рейнджер. От вальяжности его не осталось и следа.

— Шестьдесят метров, мадам! — выкрикнул он. Опасливо скосился на стадо. Несколько успокоенный, дождался, когда подойдет Юля, носком сапога провел по песку. — Шестьдесят метров — его демаркационная линия. Мирный вид носорогов обманчив. Особенно для простодушных зевак, не знающих носорожьих повадок (Анна Игоревна фыркнула). На самом деле это чрезвычайно опасные, непредсказуемые существа.